Этот город застрял во вранье, как «Челюскин» во льдах -
Погрузившийся в ад и частично восставший из ада.
Наше общее детство прошло на одних букварях,
Оттого никому ничего объяснять и не надо.
Отчего ж мы кричим невпопад и молчим не про то,
И все считаем чужое, и ходим, как пони, по кругу?
Вы не поняли, сэр,— я отнюдь не прошусь к вам за стол,
Мне вот только казалось — нам есть, что поведать друг другу.

Место, где свет,
Было так близко, что можно коснуться рукой,
Но кто я такой,
Чтоб оборвать хрустальную нить -
Не сохранить, прошло столько лет,
И нас больше нет в месте, где свет…

Этот город застрял в межсезонье, как рыба в сети -
Стрелки все по нулям, и не больше не меньше,
Мы почти научились смеяться, но как ни верти -
Что-то стало с глазами когда-то загадочных женщин.
Хочешь, я расскажу тебе сказку про злую метель,
Про тропический зной, про полярную вьюгу?
Вы не поняли, мисс,— я совсем не прошусь к вам в постель,
Мне вот только казалось — нам есть, что поведать друг другу

Мне никто не указ, да и сам я себе не указ -
Доверяю лишь левой руке, маршруты рисуя.
Ну а тот, кто — указ, он не больно-то помнит про нас,
Да и мы поминаем его в беде или всуе.
Что казалось бы проще — вот Бог, вот порог,
Что же снова ты смотришь в пустынное небо с испугом?
Вы не поняли, Лорд,— я отнюдь не прошусь к вам в чертог,
Мне лишь только казалось — нам есть, что поведать друг другу.